29.07.2014

Художник 'Дулевского фарфора': главное в жизни - найти свое место

Валентин Александрович Городничев проработал художником на знаменитом заводе "Дулевский фарфор" 71 год. Сейчас ему 92, он ветеран ВОВ, дошел до Берлина, получил раны и кантузию, при этом сохранил веру и любовь к жизни. О своем знакомстве с Верой Мухиной, о том, как вступал в Союз художников и какую роль в этом сыграла рябина на коньяке, кто его любимый художник и какой любимый цвет, а также о том, как молитва помогла ему в творчестве, рассказывает художник.

"Я – живой!"

Валентин Александрович – участник последнего боя в Берлине – за рейхсканцелярию Гитлера, которая стояла всего в 300 метрах от рейхстага. Рейхстаг был взят 30 апреля 1945 года, а бой за рейхсканцелярию был в ночь на 2 мая, вспоминает он.

"Бой был по-настоящему страшный, рукопашный. Наша штурмовая группа состояла из 29 человек. Пулеметная очередь прошла над нашими головами – посыпались отбитые куски мрамора. Один кусок упал мне на голову – я схватил его и сунул к себе в карман (теперь он хранится в краеведческом музее Ликино-Дулево – ред.). Если боец в такой критической обстановке здраво мыслит – такого бойца Господь сохранит. Так оно и вышло. У меня прострелено левое плечо, ранена правая нога и тяжелая кантузия – я глухой, и с одним глазом. Но я – живой!" - говорит Валентин Александрович.

После войны он работал в Берлине художником в Центральном доме офицеров, а потом вернулся в Ликино-Дулево, где трудился на фарфоровом заводе 71 год. Валентин Городничев – творческий художник, то есть свои изделия он создавал своим руками, от начала и до конца, в отличие от технических художников, которые в лаборатории выполняют изделия по чужим эскизам.

Потомственный фарфорист

"Я – потомственный фарфорист. Мои два прадеда были тесно связаны с фарфором. Один из них, Василий Михайлович Копейкин, в деревне Игнатьтево имел фарфоровый завод, на котором работало 60 человек – это много. На обычных мелких гжельских заводиках было по 10-12 рабочих. Таких заводов в Гжели было пруд пруди. Изделия Копейкина попали в каталог фарфоровых изделий России – это уже что-то значит. Но прадеду не повезло: у Василия Михайловича не было сыновей, чтобы продолжать его дело, поэтому завод просуществовал всего восемь лет и закрылся. У него было две дочери, Татьяна и Устинья", - рассказывает Городничев.

Тут он делает паузу и сокрушается о том, что сейчас редко называют детей исконно русскими именами. Кстати, у самого Валентина Александровича внука зовут Кузьмой, правнука – Данилой.

"У старообрядцев было красивое женское имя Устинья – и звучит-то как песня! Где оно сейчас? Мы скоро и Ивана забудем!" - говорит Валентин Александрович.

У художника даже есть работа в честь бабушки Устиньи Васильевны Копейкиной – декоративный чайный комплект "Устинья". Где он только не был – и за рубежом на выставках, и в "Манеже".

"Бабушка тоже была живопиской, работала у Кузнецова. Когда я пошел учеником к художнику и пришел домой на обед – это был мой первый рабочий день – бабушка спросила: "На крышках рисуешь?" Ведь раньше тренировались на крышках от чайников – их оставалось много. Я говорю: "Нет, рисую на тарелке". – "На какой?" – "На 200-миллиметровой". – "Ну, это ничего". – "Я и на блюде могу".

А первой работой Городничева стала кружка к выборам 1938 года, сейчас она стоит в музее Дулевского завода.

Валентин Городничев рисует с детства. В 15 лет, после окончания семилетки (десятилеток тогда не было), сразу пошел работать на Дулевский завод. Потом окончил двухгодичные курсы художественно-керамического техникума, без отрыва от производства. После - прошел курсы на Дмитровском фарфоровом заводе и на заводе в Кузяево. Курсы организовывала директор Дулевского завода Вера Константиновна Зубарева.

"Ох, какая была женщина – умнейшая! Какая голова! А сама-то маленькая, но боялись ее все – а она не боялась никого. Муж у нее был большой судья по шахматам. Вера Константиновна дружила с Верой Игнатьевной Мухиной – они были подруги, они и по характеру, и по взглядам были очень похожи. Обе резкие, бескомпромиссные. Можете себе представить: эти две женщины тащили в сумке голову партизанки, вылепленную Мухиной из пластилина, а это материал тяжелый! Несли 13 километров из Куровской в Дулево – Мухина здесь отливала свои вещи. Правда, отдыхали на каждом километре", - рассказывает художник.

О знакомстве с Верой Мухиной и любимом художнике

"Однажды Мухина приехала в Столешников переулок – там был ассортиментный кабинет завода "Дулевский фарфор", рядом с магазином фарфора. Мухина очень много купила: несколько салатников, селедочницы, лотки... И директор Вера Константиновна попросила меня помочь донести ей сумки до метро "Маяковская". Две сумки у нее было, и две – у меня. Мы шли с Верой Игнатьевной по Москве, несколько раз останавливались отдыхать – сумки были тяжелые. И все время разговаривали. Мухина спрашивала у меня, где я учусь, хожу ли на этюды, кто мой любимый художник", - вспоминает Валентин Александрович.

Это было еще до войны. А после войны на худсовете Мухина узнала Валентина Александровича и говорит: "А я вас помню! Мы с вами вместе по Москве шли". Я говорю: "Какая же у вас память!" А она отвечает: "Я же художник – оттого и память хорошая".

Как-то Валентин Александрович сделал красивый, яркий набор "За околицей", расписанный под дымковскую игрушку. "Вера Игнатьевна Мухина посмотрела и говорит: все хорошо сделано, но почему же нет чашек? А уж она-то в этом деле понимала!" - рассказывает художник.

"А любимый художник у меня – Репин. Я ездил к Репину в Пенаты (музей-усадьба) раз шесть или семь. Это на границе с Финляндией, там же погулять – одно удовольствие! Чистота, ели стоят огромные – метров 30 высотой. Там очень хорошие искусствоведы", - добавляет Городничев.

О вступлении в Союз художников

Это было в 1964 году – Валентину Александровичу было тогда 42 года. "Эх, если бы мне сейчас этот возраст – да с теперешней головой!" - восклицает он.

"Когда я вздумал вступать в Союз художников, я подумал: зачем я буду делать чайный, кофейный или столовый сервиз? Дай-ка попробую сделать что-то с нуля. И придумал комплект для фруктов и ягод с сосудами для вина. Один хранится в музее Дулевского завода, второй – в Питере в Елагинском дворце, там была выставка – он так там и остался. Принимали в Москве. Приемная комиссия была большая – и Народные художники, и Заслуженные художники. Председателю комиссии я сказал: ради Бога, меня последним, и улыбнулся. Я удивился, как легко меня приняли. Комплект необычный. Вопросы мне задавали совершенно отвлеченные: есть ли дети, кто любимый художник..." - рассказывает Валентин Александрович.

"Когда я ответил на все вопросы, то обратился к комиссии: "Товарищи, дело в том, что сосуды у меня не пустые - в них рябина на коньяке. Не выливать же все это дело в унитаз!" Комиссия захохотала – для них это было неожиданностью. Тогда моя жена на большом жостовском подносе выносит кучу бутербродов – и мой прием тут же обмыли", - улыбается Городничев.

О Боге – серьезно

На 20-летие своему внуку Кузьме Валентин Александрович подарил блюдо, на обратной стороне – надпись золотом: "Дорогой Кузюша! Впереди целая жизнь. С Богом!"

"А вот сейчас поговорим о Боге очень серьезно", - говорит Валентин Александрович, и рассказывает удивительную историю о том, как одна монахиня вдохновила его на создание фарфорового набора для причастия.

Однажды, около 10 лет назад, на Дулевский завод приехала изумительной красоты монахиня из Оптиной пустыни – ведь это мужской монастырь, а она там была врачом и сестрой-хозяйкой.

"Мне 92, и на своем веку я видел всякую красоту, но с такой встретился впервые. Она была изумительно сложена, вся в черном, отглажена, накрахмалена, из-под длинного черного платка виден беленький воротничок. У нее были очень крупные голубые глаза и ресницы, как две метелки – я никогда в жизни не видел таких ресниц! Она как с неба свалилась, эта красавица. Она попросила сделать штофики и бокальчики для святой воды. И когда она ушла, директор завода Борисов спрашивает меня: "Валентин, как ты думаешь, у нее ресницы наклеены или нет?" Я говорю: "С какой стати в вашу умную голову влетела эта дурацкая мысль?! Это же серьезные люди – они такими делами не занимаются", - улыбается художник.

Директор завода знал, что Валентин Александрович человек верующий, и попросил его выполнить заказ "как следует". Когда художник приступил к работе, пришлось много прочитать и побеседовать с работниками церквей и храмов – в фарфоре ведь не все получится.

"Когда я эти формы разработал, я не приступал к росписи полмесяца – со мной произошло что-то невероятное! Первый раз в жизни – в тупике. Какой взять цвет? Не знаю! Я пошел помолиться – церковь напротив моего дома. Молюсь и думаю: "Господи помоги, ведь я в дурацком положении". Когда я отмолился, не знаю, что произошло – из церкви выходил, как пьяный. Вышел, повернулся к церкви лицом, чтобы попрощаться – помолился, и когда стал переходить дорогу, вдруг – в голове мысль: иконы-то коричнево-золотые... Все – вопрос решен! Таких комплектов я сделал семь – в каждом по 17 предметов. Нечетное число – чтобы Господь вас услышал", - поясняет художник.

Восьмой был сделан специально для Дулевского завода. Один из этих комплектов был подарен святейшему патриарху Московскому и всея Руси Алексию Второму.

В комплект для трапезы и святой воды "Причастие" входит, в том числе, сосуд для мягкой и жесткой просфоры, богославная лампада, которую несут на крестный ход, штоф для святой воды, блюдо с изображением Казанского собора, который когда-то стоял на Красной площади и был снесен при советской власти. Кстати, на лампаде с одной стороны изображена Казанская Божья Матерь, с другой – шестикрылый серафим.

"Сколько бы я его ни писал – у меня выходит Ниночка Сидорова, начальник техники безопасности. Я даже сам на себя разозлился – ну получается женский образ, и все!" - смеется Валентин Александрович.

Любимый цвет – белый

"Мой любимый цвет – белый. Дома я пью только из белого фарфора, гостей принимаю с белым, тарелки с отводкой золотом. Такая разделка называется "Монреаль" - когда была всемирная выставка в Монреале, туда завод делал много белой посуды именно с золотой отводкой", - рассказывает художник.

А однажды завод делал большой заказ – чайный сервиз "По Ленинским заветам". "Голубой и золото – больше тут никакого цвета нет. Это сейчас он застоялся – а свеженький выглядел очень хорошо", - отмечает художник.

"Делали не от руки, а переводили рисунок, обжигали и гравировали агатовым камнем. И когда начали делать рисунок, директор дулевского красочного завода вызвала меня к телефону и жалуется: Валентин Александрович, на заводе столько золота нет!" - вспоминает Валентин Городничев.

Про Ломоносова и блюдце-тазик

Художник показывает блюдце в форме тазика. "У каждого фарфорового изделия есть название. Как можно назвать это блюдце? Тазик!" – восклицает он. И объясняет, чем оно примечательно.

Оказывается, его изобрел еще Дмитрий Иванович Виноградов — основоположник производства фарфора в России, товарищ самого Ломоносова. В 1752 году он подарил такое блюдце матушке-государыне, вместе с чашкой и фарфоровой табакеркой. "Он умер в 41 год – спился. Жалко! Ломоносов еще говорил ему: Дима, добром это не кончится!" - рассказывает Городничев.

"Как вы думаете, чем ценно это блюдце? Не только потому, что оно компактное и емкое. Это блюдце никогда не было в сервизе, оно всегда делалось штучно. И вдруг недавно, полмесяца назад, на заводе мне говорят: пора к этому блюдцу разработать сервиз. Ой, задача! На протяжении почти двух столетий никто в это дело не влезал – а мне досталось. Сперва я отказался, а потом думаю: дай попробую! Сделал около 20 набросков. Наброски я всегда делаю на серой упаковочной бумаге, потом на чистовую – на ватман. Шел от формы цилиндра – ничего не получилось, выбросил. А я всегда к своим работам отношусь очень критически. Пошел от круглой формы – вышло! Теперь Дулевский завод будет делать сервиз. Я очень счастлив, что, отработав на заводе больше 70 лет, под конец своей жизни принес кое-какую пользу", - делится художник.

Всего у Валентина Александровича около 600 уникальных работ, а сколько изделий он создал за всю жизнь – и не сосчитать.

Например, его комплект "Квас с медом" необычен тем, что в нем использованы три материла: фарфор, дерево и металл. Дерево – розовый бук, металл – латунь. Когда художник работал над его созданием, ему понадобились краны. Он задумался: где их взять, и вспомнил, что в Питере родные работают на оборонном заводе, выслал им чертеж, и ему прислали целых шесть кранов. В наборе – медовница в форме бочонка, фарфоровая ложечка, кружки: ставишь кружку, наливаешь квас, кладешь мед.

Художник делится, какие у него были "муки творчества" с росписью этого набора. В поисках решения делал наброски прямо на земле. "Крутишь так и сяк – может быть, так сделать, а может, так. Сначала были цветы – две розы с обоих сторон, я думаю – надоели они уже! А петухи появились позже – у меня же ведь краны в форме петухов! Все – и пошло дело", - вспоминает он. Один такой набор "уехал" в Швецию, второй "гуляет" по России на выставках, а третий, который немного отличается росписью от двух других, находится в музее дулевского фарфора.

Художник показывает еще одно свое изделие – фарфоровый набор, расписанный под шахматы. "Эта вещь находится в Кусково. Когда я привез ее в музей – меня спросили, как она называется? Отвечаю - "Соперники"! Девочки спрашивают – почему? Да иначе и назвать нельзя, когда два родных брата садятся друг напротив друга играть в шахматы – они становятся соперниками! Все правильно, все естественно", - объясняет он.

Кроме того, у художника дома два с половиной чемодана эскизов на бумаге, которые "фарфора так и не увидели". Например, давно хотелось сделать вазу "Метель" – на бумаге получилась, а в фарфоре так и не сделал.

"Ваз я наделал очень много всяких, это моя форма – рог изобилия. Очень много сугубо декоративных вещей. Было время – делали даже значки", - вспоминает он. Не обошлось и без космической темы. Однажды на завод в Дулево приехала жена космонавта Павла Поповича, и Валентин Александрович водил ее по заводскому музею. "Под конец подвожу к блюду под названием "Вижу "Восток-3" и говорю: смотрите, а это ваш муж! Она говорит: и правда, похож", - рассказывает художник.

Еще одна идея Валентина Городничева – громадный чайник на 6 литров – такого хватит, чтобы напоить 24 человека. Ручка у него в форме бублика – ведь за обычную ручку такой тяжелый чайник не поднять, объясняет художник. "Я сделал этот чайник, и ушел с завода. Потому что с одним глазом работать стало тяжело", - признается он.

"У меня даже телевизора нет – врачи сказали поставить крест на телевизоре. Компьютера тоже нет. Зато мой внук Кузьма, ему 35 лет, – он в этом деле силен. Сам составляет программы, работает в программной лаборатории", - рассказывает художник.

Про правнука и свое место в жизни

"В жизни самое главное – найти себя, и думается, мне это удалось", - говорит Валентин Александрович.

Однако никто из детей и внуков художника не пошел по его стопам (у Валентина Александровича двое детей, старшая дочь Людмила родилась в Берлине, а Александр – уже в Дулеве). Надежда – на правнука, он скоро пойдет в школу.

"Попробую правнука Данилушку привлечь – хочу сделать для него маленький этюдничек, чтобы было удобно, усажу, намажу его как следует – чтобы комары не грызли. Я сам намазывался, когда ходил на этюды, так, что потом дома еле отмывался. Ведь там загрызут, а если есть слепни – вообще каторга!" - делится Валентин Александрович.

В Ликино-Дулевском краеведческом музее Валентин Александрович ведет экскурсии на общественных началах.

"Они и так получают – кот наплакал. А у меня пенсия хорошая как у участника войны – мне хватает. А за инвалидностью не пошел... Если бы не было войны – я бы получил звание мастера спорта по гимнастике. Мы уже готовились – и вдруг война. Я прыгал в высоту свой рост – 175 см. После ранения продолжал заниматься. Дальше меня в районе гранату никто не бросал – на 62 метра", - вспоминает Валентин Городничев.

Он указывает на один из своих расписных чайников. "Посмотрите, здесь все на мазках – сейчас я так не сделаю, это смелость нужна огромная! Недавно сделал чайный сервиз – сейчас его на заводе точат. Вот пойду посмотреть – как вышло..."

"По заводу я не ходил давно – там сейчас стройка идет. Надо пойти посмотреть, как и что там – как новые печи строят, что осталось от старых печей 30-х годов, побывать в скульптурной, в механической... Надо погулять по заводу!" - говорит художник.

На прощание Валентин Александрович целует нам руки со словами "Ну, счастливо!"

Татьяна Кежаева

Источники:

1. inmosreg.ru