Храм над Днепром

Ночную тишину лесной недавно проторенной дороги нарушил топот скачущих коней. Из-за могучих дубов и лип выехал отряд воинов. На многих были кольчуги, на головах тускло поблескивали шлемы. Это Ярослав-князь со своей дружиной спешно возвращался в Киев из Новгорода, где он собрал войско новгородцев и наемников-варягов: под стенами родного города стояли полчища ненавистных печенегов.

Всадники погоняли усталых коней. Они торопились. Из-за поворота как-то сразу выступил заблестевший серебром Днепр. На фоне клочковатых осенних облаков и кое-где мерцающих в просветах звезд высилась на круче Десятинная церковь, как воин, стоящий на страже. Ее двадцать пять глав были похожи на боевые шлемы. Величественный силуэт церкви сразу напомнил Ярославу детство, прошедшее здесь, в Киеве, и отца, князя Владимира, при котором окрепла Русь; тогда тоже воевали и с греками и с ордами кочующих пришельцев.

Первый на Руси каменный храм построили в Киеве на месте "требища", где приносились когда-то жертвы древним славянским богам и князь Игорь после победы дарил богу Перуну оружие и золото.

Но появились на Руси новые боги и святые - и как символ новой христианской веры воздвиг Владимир в конце X столетия храм в честь богородицы, которая должна была заступаться за людей. Владимир пожертвовал на содержание церкви десятую часть своих княжеских доходов и поэтому назвали ее Десятинной.

В чистом поле, у самых стен Киева, шумел ковыль, парили птицы, и, казалось, повсюду разлито спокойствие. Но тишина была обманчивой. Вражеские лазутчики, прячась в высокой траве, подкрадывались к городским стенам, высматривая Ярославово войско.

Здесь и разгорелся бой. Летописец записал: "И бысть сеча зла, и одва одоле к вечеру Ярослав".

Печенеги были самыми страшными степными врагами, и победа Ярослава принесла спокойствие на южные границы.

В год этой победы, 1037-й, началось грандиозное строительство в Киеве. По желанию Ярослава, заново рубили крепостные стены со стороны "злой сечи" с печенегами, горододельцы строили ворота с аркой и церковью наверху, по золоченой маковке которой их назвали Золотыми. В 1037 году заложили и собор святой Софии¹ - памятник новой вере, доблести и славе русского народа. По замыслу Ярослава, собор должен был своим великолепием и богатством напоминать главный константинопольский, тоже называвшийся Софией.

¹ (София - по-гречески, мудрость)

Из Мармора, что под Константинополем, с великими трудностями по Черному морю и порожистому Днепру везли на ладьях белоснежный камень: уж очень красив он в отделке и легко из него резать. У себя на месте ломали простой камень и доставляли на возах, запряженных волами. Дубы и липы рубили за Днепром.

Из разных княжеств были созваны лучшие мастера - кузнецы, каменщики и особенно много скудельщиков - мастеров по глине - и варщиков стекла. Скуделыцики добывали глину, формовали и обжигали "плинфу" (кирпичи), готовили изразцы и глиняные кувшины, предназначенные для закладки в стены. Кувшины усиливали звук внутри храма и облегчали стены.

Шумно и многолюдно около строящегося собора. Снуют стеклоделы, деревщики, камнерезы, златокузнецы, медники, скудельщики, сошедшиеся сюда из Ростова, Новгорода, Переяславля. Кое-где слышен греческий язык. Еще при Владимире, после его победы над греками, многие из них ушли сюда, в Киев, с берегов Черного моря, некоторые помогали строить Десятинную церковь. Прибыли мастера из Византии - сбившиеся в артели константинопольские мозаичисты и варщики смальты. Среди них особенно ценились мастера, умевшие выкладывать из мозаики на большой высоте не только крупные фигуры, но и картины; они знали, как выложить золотой фон и разные орнаменты.

Храм решили ставить на высоком месте, чтобы путник видел его издали, а уезжающий мог, в последний раз обернувшись, попрощаться с городом - таково было желание Ярослава. Он не забыл свое возвращение в Киев и увиденную в ночи Десятинную церковь.

Недалеко от Софии были сложены печи: там варили смальту; готовили ее также и на Подоле, где жили киевские ремесленники. Печи дымили около полуземлянок, крытых дерном, в которых жили мастеровые.

Приезжие греки, их помощники и местные русские мастера старались получить в одном цвете разные оттенки: только в золоте им удалось создать их более двадцати пяти. Казалось, они излучали свет. В зеленом цвете было тридцать четыре оттенка, в голубом - двадцать один.

В небольшие печи ставилось по нескольку горшков со стеклянной массой. Свинец или известь, добавленные в песок и соду, усиливали яркость окраски, а костяная мука "глушила" стекло, делала его непрозрачным. Стеклоделы передавали друг другу свой опыт и чисто практические знания, но каких-либо общих правил не существовало. Когда стекло получалось лучше и окрашивалось ярче, даже самые опытные мастера не знали, что произошло с его химическим составом.

Труднее всего было получить золотую смальту со всеми ее оттенками. Вначале кусочек золота ковали деревянными молотками и расплющивали в тоненькие листочки - фольгу. Затем ее накладывали на пластинки стекла, помещали в печь. Золото сваривалось со стеклом, после чего пластинки сверху снова заливали стеклом. Золотая фольга оказывалась между двумя стеклянными слоями. Нужен был большой опыт, чтобы, слегка меняя цвет стекла, придавать золоту то розовый, то зеленоватый оттенок и, кроме того, знать, как оно будет выглядеть на большой высоте. Так же делали смальту с серебряной фольгой.

Строительство Софии подходило к концу. Кругом еще лежали разбросанные камни, плинфа, кувшины. Завершали главный купол, похожий на пчелиные соты, от большого количества вложенных в плинфу и камень кувшинов. Чем выше становилось здание, тем больше их закладывали, чтобы облегчить вес верхней части собора. Потоки света лились через двадцать окон, и купол казался парящим в воздухе.

Рис. 43. Богоматерь Оранта в киевском Софийском соборе

- Василь, посмотри, внизу люди шевелятся, как муравьи, а мы - как на облаках. А какая ширь, красота! - так говорил мастер-мозаичист, обращаясь к одному из своих товарищей, который наносил уже второй слой грунта на внутреннюю поверхность купола, выравнивая ее. Шла подготовка грунта для набора смальтой огромной полуфигуры Христа. Работала одна из лучших артелей - надо было рассчитать пропорции фигуры с учетом того, как она будет смотреться на большой высоте¹. Важно было продумать и основные цвета. Мозаичисты решили сделать хитон² Христа пурпурно-красным с золотой отделкой и смягчить его яркость наброшенным сверху голубым плащом. Складки выкладывали тщательно, то более светлыми, то более темными кусочками смальты. Часть кубиков мастер вдавливал не прямо, а под определенным углом, с наклоном вперед. Это давало возможность повысить звучность отдельных тонов или слегка приглушить их. Одновременно такая кладка служила средством передачи объема. На складках плаща кубики смальты то слегка выступают, то углублены по сравнению с остальной поверхностью набора. Выполненный так же переплет книги в руках у Христа горел, будто был из настоящего золота и драгоценных камней.

¹ (Площадь Софийского собора 1345 квадратных метров. Высота до верха центрального купола 30 метров)

² (Длинное платье прямого покроя. Хитоны носили древние греки)

Самое сложное - лицо. Его набирали из более мелких кусочков, помня, что снизу должны быть хорошо видны и нос, и рот, и глаза.

Мастера обвели их рядом мелких квадратиков красного цвета. Вблизи такое изображение казалось бы очень резким, но художник, работавший под куполом, вел весь набор с расчетом на расстояние и на потоки света, льющиеся из окон.

Другая артель уже почти заканчивала фигуру богоматери Оранты¹. Это изображение набирать еще сложнее: нужно сохранить пропорции фигуры, несмотря на ее огромный размер² и расположение на вогнутой плоскости алтарной части собора.

¹ (Орантой называют фигуру молящейся богоматери с поднятыми руками)

² (Высота фигуры 5,5 метра)

Мастера решили наложить грунт под мозаику не плоско, а в виде трех "волн": первую на линии плеч, вторую на уровне пояса, а нижнюю на высоте колен. Благодаря этому положенная сверху смальта должна была играть и переливаться, а фигура казаться выступающей из стены. Нимб¹ выложили золотой смальтой под разными углами, что создавало эффект мерцания света. Кроме того, мастера углубили его около головы и вогнутая поверхность, как линза, собирала самые скудные лучи и светилась даже в вечернем полумраке. Необычна и кладка глаз: зрачки не симметричны, а несколько смещены, поэтому вблизи мозаичное лицо косоглазо. Издали же, снизу, это незаметно, и взгляд кажется живым. Только очень опытные, талантливые мастера могли так разнообразить приемы кладки и применять такое богатство цветовых оттенков².

¹ (Сияние вокруг головы)

² (В мозаиках Софии 177 оттенков смальты)

Наконец, строительство и украшение собора было окончено.

При полной тишине входил в храм великий князь Ярослав с заморскими гостями, а вслед валил народ. В мерцании множества горящих свечей все сверкало, блестело, переливалось. Казалось, богоматерь и святые излучают какой-то таинственный свет. Ноги ступали по огромному желто-зелено-красному ковру, выложенному тоже из смальты. Воздух был напоен ароматом ладана, звучало торжественное пение.

Много раз бывал здесь Ярослав, и каждый раз его охватывала гордость - так прекрасен был собор святой Софии.