Французский фаянс в XVIII веке

Керамика в XVII в. не играла заметной роли в истории французской художественной промышленности и не выходила из сферы обыкновенного, предназначенного для повседневного употребления товара. Ее звезда взошла в тяжелую годину Франции, в момент крушения политического могущества Людовика XIV. Бесконечные войны короля-солнца, державшие всю Европу в течение полустолетия в постоянном напряжении, истощили страну и опустошили казну.

3-ье декабря 1689 года историческая и трагическая дата для французской художественной промышленности. В этот день король высказал пожелание, чтобы все серебряные предметы, служащие для украшения комнат, как зеркала, таганы, жирандоли и друг, были сданы на монетный двор для переплавления в звонкую монету. В инвентарях коронного имущества времен Людовика XIV значится невероятное количество предметов из драгоценного металла, но почти всюду имеется печальная приписка: "уничтожено" или "перелито по распоряжению короля". С 12-го декабря 1689 года по 19-ое мая 1690 г. рабочие монетного двора были исключительно заняты уничтожением шедевров французского искусства XVII века. Так погибли в плавильных печах работы Клода Баллэна, Пьера Жермэна, Алексиса Луара, семьи Вильеров и друг, знаменитейших мастеров. Даже серебряная статуэтка, представляющая Людовика XIII верхом, была перелита. 14-го декабря 1689 года была опубликована декларация против роскоши, в которой король указывал, что "частные лица, несмотря на свое положение и звание, позволяют себе не только употреблять различного рода серебряную посуду значительного веса и обременительную для сервировки стола, но даже заказывать всякую ненужную мебель и домашнюю утварь из серебра", далее следовал длинный список серебряных вещей, иметь которые запрещалось под страхом штрафа в 6000 ливров. Сдача запрещенного серебра должна была быть произведена в течение января 1690 года. Через десять лет, в 1700 году король, вновь обеспокоенный мыслью, что поданные его, быть может, употребляют серебряную посуду, "обременительную для сервировки стола", издал новый закон против роскоши. Эти меры патриотического вандализма не оправдали, однако, возлагаемых на них надежд. Вместо ожидаемых шести миллионов, было получено всего три миллиона звонкой монетой, ущерб же, понесенный, благодаря этим мерам, искусством, следует признать неисчислимым.

8-го июня 1709 года герцогиня Орлеанская, невеста Людовика XIV, писала: "Голод такой, что дети пожирают друг друга; король, решив во чтобы то ни стало продолжать войну, приказал вчера заменить свой золотой прибор фаянсовой посудой. Он отослал все свои золотые вещи на монетный двор, чтобы превратить их в луидоры". Под тем же годом герцог Сен-Симонский отмечает в своих мемуарах: "Все, что у нас здесь есть более знатного и влиятельного, бросилось в течение последних восьми дней на фаянс: они выкачали все лавки и вздули цены на этот товар".

Совершенно естественно, что такой внезапный спрос на фаянс дал мощный толчек керамическому производству страны. Но не только в количественном, но и в качественном отношении фаянсу были пред'явлены высокие требования, ибо французская фаянсовая посуда XVIII в. была призвана заменить собой серебряную, достигшую к моменту своей гибели высочайшего совершенства. Чрезвычайно важно было, понятно, и то обстоятельство, что главная масса заказчиков принадлежала к самым богатым и культурным слоям общества. Как раз среди придворных и вообще в Париже пожелания короля, подавшего личный пример, как это видно из письма герцогини Орлеанской, исполнялись с особенным рвением и энтузиазмом. Когда впоследствии употребление серебра было вновь разрешено, фаянс уже успел войти в моду и блестяще зарекомендовал себя с художественной стороны. Он был признан вполне достойным и желанным заместителем неудовлетворявшего более утонченному вкусу времени слишком пышного и тяжелого столового серебра.

Главными центрами фаянсового производства Франции в XVIII веке были Руан, Мустье, Невер. Все остальные мастерския отражали в большей или меньшей степени течения, шедшие из этих главных центров. Невер, впрочем, далеко не пошел и не сумел выработать самостоятельного художественного стиля. Подражая то Дельфту, то Руану, то Мустье, а под конец века Мейссену, Невер наводнял Францию дешевым фаянсом не особенно высокого художественного достоинства. Руан и Мустье как бы поделили между собой Францию на две сферы художественного влияния. Все северные фабрики подчинились Руану, а на юге первенствующее место занял Мустье.