Мастера древней Эллады

По одной из улиц Афин шел человек в шляпе с широкими полями, явно приезжий: древние греки носили головной убор только за городом. Действительно, Тимарх был здесь всего второй день. Он прибыл издалека - с юга Италии, из греческих колоний, - и вчера высадился в Пирее - городской гавани. Давнишней его мечтой было побывать в Афинах, о которых поэт Пиндар сказал:

... блестящий, 
Венком из фиалок увенчанный, 
Песнью прославленный, 
Славный город Афины, 
Твердыня Эллады могучая.

Рис. 3. Чернофигурная ваза

Тимарх медленно проходил мимо небольших скромных домиков. Приезжий уже побывал на древнем холме Акрополя, где со сказочной быстротой восстанавливались храмы богов после страшного разгрома, учиненного персами.

Рис. 4. Краснофигурная ваза

Целью приезда Тимарха было не только знакомство с городом. Он хотел попасть в гончарную знаменитого мастера Евфрония¹.

¹ (Евфроний работал в Афинах в конце VI - начале V века до нашей эры)

В VI веке до нашей эры афинские гончары затмили своим мастерством соперников из других греческих городов - их искусство было широко известно на рынках тогдашнего мира. Лучшую в Греции глину добывали недалеко от Афин в карьерах под открытым небом.

Прежде чем попасть в руки гончара, она специально обрабатывалась. Сначала ее размалывали двумя барабанами, которые вращали рабы. Затем мочили в глубоких ящиках, составлявших как бы ступенчатую лестницу, и промывали чистой бурлящей водой, стекавшей из ящика в ящик. Промытая глина осаждалась в последнем ящике, воду спускали, а осадку, оставшемуся на дне, давали сгуститься и вылежаться. Только после этого глина поступала в руки гончаров, заселявших целый квартал древних Афин - "керамик"¹.

¹ (Керамос - по-гречески горшечная глина)

Наконец, путешественник увидел длинное здание с маленькой дверью и, нагнувшись, вошел внутрь.

Несколько покупателей выбирали глиняные изделия. Молодая женщина любовалась пиксидой - изящной расписной коробочкой с крышкой для хранения украшений.

Мужчины рассматривали большой нарядный кратер - сосуд, в котором смешивали вино с водой. Внимание привлекали также килики - употреблявшиеся для питья плоские чаши со стройной ножкой и чуть изогнутыми ручками. Здесь же находился небольшой арибалл - шарообразный сосудик для хранения оливкового масла, которым обычно натирали тело перед борьбой.

Много было в мастерской покрытых росписью глиняных изделий самых разнообразных размеров и форм; каждый из них имел свое название и назначение.

Выбрав нужные вещи, покупатели начали торговаться с хозяином мастерской - пожилым красивым мужчиной с вьющейся черной бородой. Им казалось, что он слишком дорого запрашивает за свои изделия.

Тимарх тем временем осматривал мастерскую. Недалеко от двери чернокожий курчавый раб, сидя на земле, вращал гончарный круг, а гончар формовал сосуд. Сначала нажимая большим пальцем на середину комка глины, а потом всеми пальцами обеих рук, он все больше расширял углубление в центре комка. Постепенно выводились стенки сосуда, пластичной глине придавался нужный изгиб. Наружную поверхность мастер выравнивал тонкой дощечкой с вырезанным профилем сосуда, снимал неровности с кружившегося на станке изделия. Ручки и донышко формовались отдельно и соединялись полосками из влажной глины, которые потом заглаживались. Рабы выносили готовые изделия во двор для просушки на солнце.

В самом светлом конце мастерской два художника расписывали готовые изделия. Уверенными движениями набрасывали они контуры фигур на еще не вполне высушенные сосуды. Потом кистью обрисовывали намеченные силуэты, а фон покрывали черным лаком. И только после этого приступали к самой сложной части работы - тонкой кисточкой или птичьим пером прорисовывали лицо, складки одежды, мускулы обнаженных тел. В заключение мастера-вазописцы подписывали на сосудах свои имена или имя владельца гончарной мастерской.

"Какой тщательностью рисунка, точностью исполнения, мастерством и зоркостью глаза должен обладать живописец!" - подумал посетитель и вспомнил одну из ранних работ самого Евфрония, которая восхищала не только его, но и многих ценителей и знатоков греческого искусства - "Вазу с ласточкой". Несколько лет назад ее вывезли из Афин и продали знатному этруску.

Сюжет росписи прост и ясен - прилет первой ласточки. Ее приветствует отец с двумя сыновьями. Сидящий на низком табурете мужчина всем телом повернулся назад и, запрокинув голову, указывает пальцем на небо. Возбужденно размахивая руками, туда же смотрит его старший сын, а младший поднял руку вверх и, кажется, радостно кричит.

Да ведь и слова, которыми обменивается отец с сыновьями, художник написал на вазе.

- Смотри - ласточка! - говорит юноша.

- Правда, клянусь Гераклом, - подтверждает отец.

- Вот она, - восклицает мальчик. - Уже весна!

Евфроний изобразил обычную сценку, увиденную на улице Афин.

"А раньше рисунки были совсем иными", - подумал Тимарх. У него самого хранились вазы, созданные еще лет сорок назад, с изображениями неподвижных фигур богов и богинь или фантастических чудовищ. Сценок из жизни, подобных "прилету ласточки", художники тогда почти не изображали. Однако и те рисунки имели свою прелесть. Сколько изящества в линиях бесчисленных складок пышных одеяний, тонко процарапанных по черному лаку! А с каким вкусом слегка оживлены белой и пурпурной красками черные силуэты!

Евфроний тоже когда-то работал в старой манере, но он стремился уже к новому изображению окружающей его жизни, к передаче разнообразных сложных движений¹.

¹ (В Эрмитаже хранится большое собрание греческих ваз, в том числе и "Ваза с ласточкой")

Хозяин мастерской вышел во двор. За ним направился и приезжий. Посередине двора стояла большая сложенная из кирпича гончарная печь с двумя отделениями: нижним для топки, верхним для обжигаемой посуды.

Вокруг печи суетились полуобнаженные рабы. Один тащил в громадной корзине уголь, другой подбрасывал топливо в огонь, третий мешал угли длинным металлическим стержнем. Температура достигала почти тысячи градусов.

Обжиг глиняных изделий требовал большого опыта и искусства. Малейшая неосторожность губила работу - недаром древнегреческие гончары обращались с молитвой к покровительнице ремесла, богине Афине:

Внемли молитвам Афина! Десницею 
                       печь охраняя, 
Дай, чтобы вышли на славу горшки, 
                     и бутылки, и миски, 
Чтоб обожглись хорошенько и прибыли 
                               дали довольно.

Осматривая вынутую из печи посуду, приезжий увидел большой килик, поразивший его своим рисунком. В медальоне внутри чаши изображен охмелевший мужчина, опирающийся на трость. Его поддерживает юноша. На наружных стенках чаши - драка: двое бьют третьего, упавшего на землю, один действует палкой, другой - снятой с ноги сандалией: четвертый гуляка пытается разнять дерущихся, а пятый убегает, оглядываясь назад. В драку ввязался и мальчик, оказавшийся на улице.

- Как свободно размещены фигуры людей, в каких движениях они даны! Кто расписал эту чашу? Я хочу ее купить! - воскликнул Тимарх. Ему ответили, что расписывал один из рисовальщиков мастерской Евфрония. Его работы отличаются новизной и смелостью рисунка.

Заплатив нужную сумму и оставив килик за собой, приезжий пошел по гончарной слободке к центру города. Проходя мимо мастерской гончара Евфимида, он весело усмехнулся, вспомнив, как Евфимид, соперник Евфрония, стараясь отбить у противника покупателей, на одной из своих ваз сделал надпись: "Расписал Евфимид, как Евфроний никогда бы не мог!", а на другой написал: "Действительно, очень хорошо!"¹.

¹ (Евфимид - известный афинский мастер, современник Евфрония. Такие надписи на вазах действительно существуют)

Улыбаясь, путешественник повторил про себя слова из поэмы греческого поэта Гесиода "Труды и дни":

Зависть питает гончар к гончару 
            и к плотнику плотник...

Солнце уже заходило, когда усталый путник подошел к гавани Пирей, где остановился в гостинице. Пирей - средоточие деловой жизни города. Здесь расположены гостиницы для моряков и купцов, лавки, мастерские, слышится шумный говор на разных языках.

Приближаясь к порту, Тимарх не мог удержаться, чтобы не остановиться и не взглянуть еще раз издали на город. Над морем черепичных крыш гордо высился холм Акрополя, и к вечернему небу возносились стройные мраморные колонны полуразрушенных храмов, озаренные розовым светом заходящего солнца.

- Как прекрасно ваше искусство! - невольно воскликнул Тимарх, повернувшись к шедшему позади него афинскому аристократу. - И как жаль, что персы погубили эту красоту!

Афинянин остановился и, улыбаясь, сказал:

- Приятно слушать похвалу нашему искусству из уст приезжего. Но вспомни мои слова, чужеземец. Если ты приедешь в наш город через десять - пятнадцать лет, он будет еще прекраснее, чем был до войны с проклятыми персами. Знаешь, как говорят у нас: "Ты чурбан, если не видел Афин! Если же видел и не восторгался - осел; а если добровольно покинул Афины, то ты - верблюд!"

Оба собеседника рассмеялись.

- Что же, - сказал Тимарх, - я доказал, что я не чурбан и не осел, но верблюду придется уподобиться - дела зовут меня на родину. На память о вашем чудесном городе я увезу удивительный килик, который только что купил в мастерской Евфрония.

- Ну, значит тебе повезло! - откликнулся афинянин. - Ведь наша керамика известна даже за далеким Понтом Эвксинским¹. Посмотри, - и он показал в сторону Пирейской гавани, где стояли корабли из Сицилии, Италии, Египта, Сирии, Финикии. - Купцы повезут на этих кораблях не только вино, оливковое масло, ткани, бронзу. Они вывезут из Афин наши расписные глиняные сосуды, которым нет равных в мире. Да, - задумчиво продолжал он, - мне кажется, что наше искусство будет вдохновлять и людей будущих поколений.

¹ ("Понт Эвксинский" в переводе с греческого - гостеприимное море. Так называли древние греки Черное море)